Как измерить благосостояние, или конец экономики, какой мы ее знали последние 70 лет? — «экономика»
«Без доллара» и без конкуренции с МВФ
Sputnik09.05.2016G7: основные темы и история саммита
Нихон кэйдзай06.05.2016Дым мирового экономического роста
Project Syndicate05.05.2016
Кем бы вы предпочли быть: средневековым монархом или современным офисным работником? У короля — армия слуг. Он облачается в самые тонкие шелка и вкушает самые изысканные яства. Однако же его терзает зубная боль, ему грозят смертельно опасные инфекции.
На дорогу от дворца до дворца уходит неделя. И он устал слушать одних и тех же шутов.
Стоит только подумать о достижениях современной стоматологии, антибиотиках, самолетах, смартфонах и видеохостинге Youtube, как жизнь обычного офисного работника из XXI века начинает казаться куда более привлекательной.
И этот вопрос — больше, чем задачка для настольной игры. Он демонстрирует, сколь обманчиво может быть сравнение жизненного уровня двух человек с учетом фактора времени.
Однако такие сравнения делаются постоянно, да еще и на основе одного-единственного показателя: валового внутреннего продукта (ВВП). Этот индикатор, как считают обозреватели Economust, стал условным обозначением материального благосостояния нации, несмотря на то, что является в корне ошибочным мерилом богатства, которое становится все менее пригодным.
Это, в свою очередь, препятствует адекватному восприятию богатыми странами целого ряда проблем — от сокращения доходов населения до разочаровывающих показателей роста производительности труда.
Сторонники использования ВВП говорят, что этот статистический критерий не разрабатывался для решения задач, которые ставят перед ним сейчас. Он отразил реалии экономического спада 1930-х годов и остроту военного времени 1940-х годов: его целью изначально было измерение промышленного потенциала стран.
С тех пор ВВП стал «путеводной звездой» для тех, кто занимается установлением налогов, решением проблемы занятости и управлением инфляцией.
Однако большинство британских экспертов склоняются к выводу, что этот индикатор пережил себя и становится абсолютно ненадежным показателем экономического развития страны: в 2014 году ВВП Нигерии продемонстрировал рост аж на 89%, — после того, как экономисты скорректировали метод расчетов. При расчете ВВП слишком часто прибегают к догадкам.
К тому же, статистические данные по ВВП слишком часто пересматриваются, в отношении крупных богатых стран — обычно в сторону повышения; единственным исключением здесь является США. И поскольку на уточненные показатели обращают мало внимания, это усиливает довольно преувеличенное представление о том, что Америка якобы находится в гораздо лучшем положении, чем Европа.
Британские эксперты считают, что это очевидно означает, что в основу самых серьезных решений, которые принимают политики, ложатся ошибочные данные.
Если ВВП оказывается непригодным даже как инструмент оценки добавочной стоимости в экономике, то его использование в качестве мерила благосостояния является тем более сомнительным. Британские эксперты замечают, что это верно не только применительно к сегодняшнему дню.
Так, например, даже после Второй мировой войны показатели роста ВВП не могли адекватно отражать реальный рост уровня жизни, при том, что совершенно очевидно шло развитие целого ряда новых отраслей и социально-бытовых услуг. В то время эти тенденции были, по крайней мере, однонаправленными: валовой внутренний продукт рос быстро, так же как и качество жизни.
Сегодня мы наблюдаем иной сценарий развития: ВВП по прежнему растет (хотя и медленнее), а вот уровень жизни как будто бы «застрял» на одной отметке. Отчасти дело в росте уровня социального неравенства: медианный семейный доход американцев с поправкой на инфляцию за 25 лет практически не изменился.
Но и сам главный критерий благосостояния все меньше отражает то, что принято считать благом.
Согласно принятой логике, качество всего, что производится и потребляется, остается одним и тем же (за некоторыми исключениями, например, компьютеры). Так было в эпоху массового производства типовых товаров.
Сейчас, когда большую часть экономики составляют услуги, эта предпосылка потеряла актуальность. Компании конкурируют по качеству продукции и тому, насколько она отвечает индивидуальным вкусам потребителей.
Услуги Google и Facebook бесплатны для потребителей, поэтому не учитываются при расчете ВВП. Покупки и банковские операции в интернете удобны и повышают качество жизни потребителей.
Но с их приходом падают и инвестиции в строительство офисных зданий, что также сокращает ВВП.
Эксперты говорят: для более точной оценки благосостояния необходимы три изменения. Самое простое из них — усовершенствовать ВВП как инструмент оценки производительности.
Полностью отказываться от него не стоит; ВВП стабильно ценится как суммарный статистический показатель, дающий общее представление о состоянии экономики. Вместо этого экономисты должны усовершенствовать процедуру сбора и учета данных.
Чтобы минимизировать количество пересмотров, они должны больше полагаться на статистику налогового учета, поисковых запросов в интернете и другие современные источники, в том числе данные о транзакциях по кредитным картам, чем на результаты стандартных исследований в области бизнеса и потребительского поведения. Частные фирмы уже двигаются в этом направлении, собирая огромный объем информации о ценах на сайтах электронной торговли для уточнения данных об инфляции.
Во-вторых, богатые страны, в экономике которых преобладают услуги, должны возглавить выработку нового, более широкого индикатора, нацеленного на более эффективный учет показателей производительности и качества жизни. Формирование нового индикатора, получившее среди экспертов условное обозначение ВВП-плюс, начнется с давно назревшего концептуального изменения: включения в структуру ВВП неоплачиваемого труда, в частности, ухода за членами семьи.
Также ВВП-плюс должен учитывать изменения качества услуг, например, беря в расчет возросшую продолжительность жизни при оценке «производительности» системы здравоохранения. В нем также должен учитываться полезный эффект, связанный с появлением новых продуктов и расширением выбора.
В идеале он должен разбиваться на несколько уровней с тем, чтобы ясно отражать структуру расходов людей, занимающих положение вверху, в середине и внизу национальной шкалы доходов: более бедные люди склонны скорее тратить средства на покупку товаров, чем на оплату обучения в Гарварде.
Но даже с учетом этих усовершенствований ВВП-плюс будет оставаться инструментом оценки потока доходов. Для определения благосостояния страны необходим третий инструмент «перекрестного контроля» — индикатор, оценивающий накопленное богатство в каждое десятилетие.
Сюда войдут государственные активы — дороги, парки, а также частное имущество. Неосязаемые активы — кадровые ресурсы, торговые марки, инженерно-технические достижения, научные идеи и социальные сети — также должны приниматься в расчет.
Истощение активов, в том числе амортизация машин и оборудования, разрушение дорог и общественных пространств, урон окружающей среде — также требует отражения в главной «бухгалтерской книге» страны.
Выработка таких критериев сравнительной оценки потребует смены мыслительной парадигмы национальных статистических служб столь же радикальной, как и та, которая и привела когда-то к выработке показателя ВВП. Вместе с тем, поскольку вопрос о ценности того или иного явления решается во многом субъективно, идеальной системы расчетов не существует.
Но имеющаяся система оценки материального благосостояния явно изобилует ошибками и упущениями. Лучше овладеть новым подходом, чем игнорировать результаты прогресса, определяющие современность.
Как представляется, это достаточно робкая постановка давно назревшего вопроса. Достаточно сказать, что вся статистика производительности труда в западных странах в последние 30 лет серьезно искажалась за счет учета «производительности труда» в финансовом секторе, который, как все теперь это признают, занимался своей «алхимией» с накручиванием одних деривативов на другие на одни и те же сомнительные ипотечные закладные.
Разумеется, вопрос стоит значительно шире, а именно о том, как функционировать либеральной экономике, заряженной на количественные показатели, в отсутствие реального экономического роста. И дело не только в том, как быть со всей кредитной системой при нулевых процентах или их отрицательном значении, но и о том, в чем в современных условиях должен состоять смысл для общества любой экономической деятельности и каковы должны быть ее стимулы.
Очевидно также, что резко возрастает значение — при нынешней волатильности и непредсказуемости во всем — обеспечения базовых элементов жизнедеятельности вообще, включая энергетическую и транспортную инфраструктуру, ЖКХ и многое другое. Одновременно по-новому смотрится обладание территорией с ее природными ресурсами, притом таким важнейшими на перспективу, как запасы пресной воды, сельхозугодья, в том числе для производства органически чистых продуктов, и леса, не говоря уже о полезных ископаемых.
Все эти факторы, которые будут определять реальное качество жизни, имеются у России, что, в свою очередь, становится и важнейшим элементом так называемой «мягкой силы» в международных отношениях. Нынешний миграционный кризис в ЕС показывает и другое — важность надежного контроля государственных границ.
Одним словом, многие вещи, которые в послевоенный период считались за нечто само собой разумеющееся, в новых условиях оказались под вопросом. Как уже очевидно, рынок не дает их решений, поскольку в автоматическом режиме осуществляется саморазрушение, но не вещи созидательного порядка.
Таким образом, вся модель либерального капитализма последних десятилетий требует радикального пересмотра с учетом неизбежности возросшей роли государства в указанных сферах. Какой-то корректировки потребует и глобализация, как минимум в той степени, в которой это будет необходимо для восстановления устойчивости социально-экономического развития в пределах каждого отдельно взятого государства.
